Нет воды. Нет луны.
28.04.2010 в 17:32
Пишет Братья Ку:Гейши и Юдзё
Гейши
Гейши. История, общие сведения Раньше гейшами были мужики! Х)
Гейша (яп. 芸者 гэйся — «человек искусства») — девушка, развлекающая своих клиентов танцем, пением, ведением чайной церемонии, беседой и другой программой, необходимой для культурного и интересного времяпровождения. Но в отличии от юдзё, секс в услуги гейш не входит.
читать дальшеОбратите внимание на длинное хикидзури – кимоно для танцев. Такие кимоно изготавливаются и в настоящее время, поскольку танцуют гейши, как вы понимаете, и до сих пор.
На последнем изображении – майко, ученица гейши, ее отличают свободно свисающие концы оби, в то время как у гейши концы пояса заправлены в узел. Майко носят разноцветные кимоно с длинным рукавом «фурисодэ» 振り袖. Воротнички нижнего кимоно «эри» 襟 у майко-дебютантки чисто красные, со временем их меняют на всё более и более расшитые белыми и золотыми нитями. Церемония «эри-каэ» 襟替 — «смена воротничка» проводится, когда майко становится гейшей. Майко носят копурри «окобо» на большой танкетке.
На языке оригинала это слово звучит как «гэйся», где «гэй» обозначает искусство, а «ся» — человек. Совместив это, соответственно получаем «человека искусства».
Первоначально гейшами были мужчины. Существует несколько версий этих событий. Версия первая: гейшами являлся первоначальный состав театра Кабуки. Версия вторая: гейшами называли артистов квартала Ёсивары в Эдо, развлекавших посетителей.
Большую часть времени в Ёсивара мужчины проводили не за занятиями сексом, а за чашками саке, танцами, песнями и весельем. Собственно, именно этого им не хватало дома, где отношения между супругами были строго кодифицированы, а излишняя веселость могла сказаться на родительском авторитете. Поэтому, кроме собственно проституток, с самого появления квартала Ёсивара в нем и работали мужчины-заводилы, совмещавшие функции массовика-затейника, тамады и аккомпаниатора песен. Их называли гэйся (“искусники”), а также хокэн (“шуты”).
Самураи и вовсе почитали развлекательное общение с женщинами в чём-то нечистым и недостойным доблестных и учёных мужей, поэтому предпочитали представителей своего же пола, столь же образованных и могущих поддержать интеллектуальную беседу за чашечкой сакэ. А для этого у них был Горобей! Простите, тупой вяк из-за угла...
В 1751 году в киотосском квартале Симабара появилась первая женщина-заводила. В 1761 году в Ёсивара появилась первая профессиональная женщина-гэйся. Ею была Касэн из дома Огия, сначала работавшая юдзё, но выплатившая все долги и начавшая самостоятельный бизнес. Вскоре женщины-гэйся стали так популярны, что полностью вытеснили с этой работы мужчин. Уже к началу XIX века термин “гэйся” (или гейша, как принято писать в России), стал обозначением исключительно женской профессии.
Основными центрами, где процветала культура гейш были Эдо, Киото и Осака — началось это в XVII веке, а в XIX веке наступила эра расцвета гейш, когда они в буквальном смысле правили балом. В то же время были заложены нормы поведения гейш, традиции и изучаемые ими искусства, сохранившиеся неизменными до нашего времени.
В отличие от юдзё, гейши работали не только и не столько в “веселых кварталах”. Они приходили по вызовам всюду, где мужчины собирались на дружеские вечеринки (гейши называли их “дзасики” – буквально это переводится как “комната”, клиенты – “энкай”, “банкет”). Основным достоинством гейш было умение весело и остроумно поддерживать беседу. Они шутили, читали стихи, пели песни, танцевали, аккомпанировали мужскому пению, организовывали немудреные, но веселые групповые игры.
Официально секс в программу развлечений гейш не входил, так как они не имели на него правительственной лицензии. С самого зарождения ханамати любые переговоры между клиентом и гейшей шли исключительно через окия, где следили за этим моментом. Более того, фактически, гейши смогли удержаться на плаву и выдержать конкуренцию с тайю/ойран (которые были, кстати говоря, не менее искусны в пении, танцах, чайной церемонии и музыке) только потому, что никогда никоим образом не претендовали на их нишу (оказание сексуальных услуг). В реальности, однако, запрета на интимные отношения между гейшей и мужчиной не было и все зависело от сговорчивости девушек, но это уже являлось частью личной жизни, а не профессии. Как и юдзё, гейши имели право завести полуофициальных поклонников-любовников – данну и находились у них на содержании, но в отличии от юдзё, настоящие гейши хранили верность данну, не марали репутацию своей доступностью для других мужчин. В противном случае − им придется подыскивать себе нового содержателя, что вовсе не просто и без такого конфуза, который любой данна воспримет как личное оскорбление.
Примерно с 1840-х годов начались активные гонения на проституцию, изобретались различные схемы “перевоспитания” юдзё, и на их фоне гейши выглядели более благопристойно. К тому же, они были совершенно необходимы для достойной организации банкетов.
Жизнь гейш не была так легка и беззаботна, как это представлялось на первый взгляд. За один вечер гейши успевали побывать на десятке всевозможных вечеринок, зарабатывая деньги для своих общин. И это был нелегкий труд: ведь выглядеть они должны свежо и неотразимо, хотя к концу своего рабочего дня едва не валились с ног.
Сами гейши, с одной стороны, требовали больших затрат на одежду, украшения, духи, косметику, еду, напитки и тому подобные «производственные расходы». Казалось бы, такие заурядные вещи, как шпильки для волос, являлись весьма интимными предметами, и потому никогда не только не одалживались, но даже не давались в руки кому-либо другому. Шпильки для гейш были такими же интимными предметами туалета, как, например, нижнее белье для женщин Запада.
Ни одна молодая гейша не могла себе позволить иметь шелковое кимоно в личной собственности из-за невероятной его дороговизны. Поэтому в роли собственника всегда выступала окия, и потому весь гардероб кимоно и множество сопутствующих, но совершенно необходимых аксессуаров тоже находился в ее владении.
С другой − именно гейши и были основными добытчиками денежных средств. На деньги, зарабатываемые гейшами, существовала вся община и все домочадцы, включая отошедших от дел, состарившихся гейш, родственниц или подруг самой хозяйки, которые продолжали заниматься посильной для них работой, наблюдая за порядком в общине, распределяя текущую работу, помогая в обучении подрастающей смены.
Часть своих доходов гейши отдавали в счёт заведения, зачастую часть была довольно значительной, поэтому и вырваться из-под такой «опёки» было довольно затруднительно. Таким образом они получали в своё пользование весь доход этих гейш, а сами гейши получали доступ к обширной коллекции кимоно, без которого деятельность гейш была просто невозможной, а также со временем гейша могла получить окия в наследство — были случаи, когда бездетные хозяйки окия удочеряли какую-либо из своих гейш для того, чтобы передать им окия. Т.е. обе стороны были вполне довольны создавшимся союзом.
Чаще всего гейшами становились девочки из бедных семей, проданные в дома гейш (окия — ед. число), дочери владелиц таких домов или дочери самих гейш.
Даже в первой половине XX века девочек в такие общины продавали их семьи, не способные не только дать им хоть какую-то специальность, но даже не имеющие возможности их прокормить. Это достаточно традиционный путь для симпатичных и смышленых детей из очень бедных или неблагополучных семей.
Однако далеко не все такие горемыки попадали именно в окия, а не в публичный дом. Такое считалось за большую удачу: отбирали только миловидных, сообразительных и способных к обучению. К тому же их учили, кормили, обеспечивали одеждой. Дабы служба не казалась им медом, на них возлагали и всю работу по дому, начиная с самой черной и неблагодарной.
Руководили гейшами “матушки” (ока-сан) – владелицы окий, а сами они называли друг друга сестрами . Естественно, речь не шла об их равенстве, так как в японском нет просто “сестер”, есть только “младшие сестры” и “старшие сестры”. Старше считались не те гейши, кто старше по возрасту, а те, кто дольше занимается этой работой. Районы, в которых жили общины гейш, назывались ханамати – “цветочные улицы”, а самих гейш часто называли женщинами-цветами.
Как и у юдзё, у гейш была сложная система именования. У них не было фамилий, а имена переходили по наследству от предыдущих гейш этого ханамати. Обычно все эти имена начинались на корень, придуманный для этого при основании ханамати.
Гейши-ученицы назывались майко. Учились они, как и юдзё, методом “минарай” – “наблюдение и участие”.
Статус майко – гейши-девственницы – столь же ясно маркируется поясом, как и статус юдзё. Концы пояса майко всегда свисают свободно.
В первую очередь майко учились правильно краситься, одеваться, ходить, танцевать, играть и петь. Всем этим майко и занимались, пока их старшие сестры общались с мужчинами. Именно умение свободно и раскованно, но при этом почтительно говорить считалось самым трудным в обучении гейши.
Другой важной функцией гейши во время застолья было подливать гостям саке. В Японии во время пиршества не принято наливать себе спиртное самому. С другой стороны, очень важно, кто, как и сколько кому наливает. Помимо умения наливать саке, существенным для гейши было также умение его пить или изображать, что пьешь. Зато во время банкетов гейши никогда не едят.
Будущие гейши обучались искусству пения и игры на музыкальных инструментах, искусству аранжировки цветов, умению выбирать и носить кимоно, традиционным танцам, каллиграфии и живописи, поэзии, также гейши должны были уметь вести чайную церемонию – тяною. Таким образом, они получали практически всестороннее и неплохое для того времени образование, что позволяло им на равных участвовать в беседах с мужчинами, а иногда и занимать более превосходящую позицию по отношению к своим гостям.
Не обходилось и без крайностей. Например, чтобы научить спать на спине, не меняя позы, ученицы подвергались весьма изощренным испытаниям: под подставку, на которой можно было спать, только опираясь на нее затылком или шеей, воспитательницы ставили поднос с рисовой мукой, а утром смотрели, в каком состоянии была эта своеобразная «контрольная полоса». Если во сне девочка всё же касалась головой подноса, то она подвергалась суровому наказанию. Эти навыки вырабатывались вовсе не из-за жестокости наставниц, а из чисто прагматичных соображений: прическа гейш стоила немалых денег, и потому было важно научиться сохранять ее во сне, обычно − в течение многих ночей.
Следует также пояснить, что в корпорации гейш со временем сложилась специализация в обучении. Ведь сложных предметов было много, и потому некоторые окия, ставшие по сути школами профессиональной подготовки, специализировались исключительно на обучении девочек из окрестных общин. Например, в одних школах обучали игре на музыкальных инструментах, в других − учили национальным танцам, чайной церемонии и т. п. Такая специализация была экономически целесообразна, так как окия не могли себе позволить держать полный штат опытных учителей.
Общины имели устоявшиеся традиции и опытных наставниц, но это не гарантировало всем девочкам, что, пройдя долгий и изнурительный путь обучения, они в конечном итоге станут гейшами. Вовсе нет: нерадивые и неспособные к обучению могли навсегда остаться в служанках. Ибо по расчетам хозяйки окия выходило, что, взяв на содержание деревенских неумех, неспособных стать гейшами, они ввели общину в большие расходы и потому те всю жизнь должны безропотно отрабатывать свой непомерный долг.
Впрочем, самостоятельно выйти «в свет» ни одна майко не могла. Какой бы красивой и талантливой она ни была, она не имела права появляться в мужском обществе без своей опытной наставницы. Такую нахалку просто не пустили бы на порог. Это было не только одной из старинных традиций, но и необходимостью. Старшая сестра будет водить свою сестренку по чайным домикам, ресторанам, театрам и другим местам, где предпочитают отдыхать состоятельные мужчины. Она будет знакомить младшую сестру с нужными ей людьми: прежде всего − с хозяйками чайных домов, с шеф-поварами популярных ресторанов, с искусными мастерами, делающими парики для разнообразных представлений, и так далее.
И майко, и гейши, и хозяйки общин − все были чрезвычайно суеверны и потому шагу не могли ступить, чтобы не свериться с восточным гороскопом. Их всегда интересовало, что сулит грядущий день: чему он будет или не будет благоприятствовать, в какую сторону от окия можно удаляться, а в какую − нет. Из-за суеверия высекали кресалом искру и за спиной молодой стажерки − на удачу, когда ее ждало очень трудное испытание − дебют в обществе мужчин, и за спиной любой опытной гейши.
Излишне добавлять, что в тот, очень важный в жизни дебютантки вечер, ее будет опекать старшая сестра. Опытная гейша представит ее мужчинам именно как майко − то есть с того вечера она начинала свою официальную карьеру. Это же будут подчеркивать и обязательная для майко прическа, и особенности ее кимоно: пояс повязан гораздо выше, чем у состоявшихся гейш, а само кимоно будет наиболее ярким из всей коллекции окия. Старшая сестра будет ее представлять всем своим клиентам, а майко, как примерная пай-девочка, скромно потупив взгляд, будет обязательно добавлять: «Меня зовут так-то… Я начинающая гейша и прошу проявить ко мне благосклонность».
От того, как пройдет дебют, в значительной мере зависело то, как сложится карьера молодой гейши. Просто старательно прислуживать и угождать мужчинам, наливать им чай или подносить сакэ − майко не имела права. Она должна так изящно и умело продемонстрировать свою искусство, чтобы ее приметили, оценили ее старания и обязательно пригласили бы вновь. Несмотря на очевидные трудности, дебютантка не имела права плакать, дрожать нервной дрожью и потеть от волнения. Всё это было строго запрещено: кукольная красота может потечь.
Велика в том испытании была и роль ее старшей сестры: от того, насколько умело она представит майко, насколько правильно выберет для этого место и время, насколько удачен окажется ее выбор в отношение тех или иных своих давних клиентов, зависел успех дебюта, и как правило − сама карьера молодой гейши. Опытная гейша могла умело затушевать допущенные стажеркой неловкости, вовремя подсказать, как ей себя вести, что надо или не надо делать в сложившихся обстоятельствах, вовремя предупредить или дать знак, могла перевести в шутку явные ошибки и т. п. − словом, всеми силами содействовать тому, чтобы дебют был удачным. Поэтому и заработок неопытной майко делился между тем заведением, где проводилась вечеринка, ассоциацией гейш, старшей сестрой и окия.
С этого момента они начинали работать вдвоем, причем у каждой из них был в том свой резон. Это тоже было давней традицией. Также как такой традицией было и то, что именно старшая сестра будет проводить своеобразный аукцион среди самых состоятельных и сластолюбивых своих клиентов с целью как можно дороже продать девственность начинающей гейши…
Следует пояснить, что пока майко не потеряет свою девственность и не станет женщиной, она не считалась гейшей. Но это был единственный момент в жизни гейши, когда она оказывала клиенту сексуальные услуги в обязательном порядке. В дальнейшем же, спать или не спать с мужчиной, зависело только от нее самой.
Итак, переход из майко в гейши обычно сопровождался потерей девственности. Эта процедура проходила практически как обряд, называлась мидзу-агэ, а совершал ее один из пожилых и уважаемых клиентов ханамити. Отношение к девственности в культуре гейш было трепетным: майко понятия не имели об этой стороне отношений с мужчинами, поэтому право первой ночи стоило очень дорого и клиент для этой цели отбирался с особой тщательностью. По окончании процедуры майко переставала быть ученицей и становилась полноправной гейшей, имея с этого момента право на специальную причёску.
Майко пять раз меняет свою прическу, символизирующую каждый шаг, ведущий к становлению гейшей. На церемонии мизуагэ пучок волос на макушке символически стригут, чтобы более взрослой прической обозначить переход от девочки к молодой женщине. С этого времени она носит прическу с красным шёлковым бантом у основания пучка. После обряда мизуагэ следующий важный поворот в жизни майко — это церемония эрикае, или «превращение воротника». Это происходит, когда майко меняет красный вышитый воротник «ребенка» на белый воротник взрослой гейши. Как правило, все случается приблизительно в двадцатилетнем возрасте.
По достижении совершеннолетия – в 18 лет – гейша начинала работать по индивидуальному графику, оплата же труда была повременной с фиксированной ставкой за один час времени с клиентом. С самого начала своей карьеры гейши создавали себе репутацию, которую старались поддерживать всеми силами. Очень часто индивидуальный график предусматривал то, что гейша находила себе покровителя — «данна», с которым и проводила большую часть своего рабочего времени. Однако здесь тоже были свои традиции. При этом, как правило, женские симпатии и антипатия в расчет не брались: гейшами становятся не для того, чтобы наслаждаться жизнью, а потому что у них нет другого выбора.
Взамен эксклюзивного права на интимную близость, покровитель оплачивал её расходы (что было весьма нелёгким бременем — цены на одни только кимоно были заоблачными), а также способствовал её «карьерному росту», т.е. росту популярности. Данна мог даже иметь от нее детей, о которых он тоже будет заботиться.
Следует пояснить, что в Японии издавна не считается грехом забеременеть вне брака, и потому гейши могли заводить собственных детей. При этом дочерей ждала карьера гейши − это тоже являлось традицией, а сыновья были вправе выбирать себе профессию самостоятельно.
Единственное, чего данна не мог сделать для своей прелестницы − так это жениться на ней. На это было по крайней мере две причины. Как и юдзё, гейши не имели права выходить замуж, не “выйдя из бизнеса”. Такое право имели только “матушки”.
Во-вторых, среди мужской элиты страны просто не бывает неженатых мужчин. Не иметь семьи означает для них признание собственной незрелости или неполноценности, что, естественно, вызывает настороженное отношение в высшем обществе. Поэтому браки в Японии прочны и устойчивы, количество же разводов невелико.
Любопытно, но сами общины были заинтересованы в том, чтобы у гейш были такие покровители. Во-первых, потому, что данна вовсе не освобождался от обычных платежей и даже не пользовался скидками, когда приглашал свою чаровницу на вечеринки и рауты, а во-вторых, такой статус многократно повышал часовой тариф самой гейши, когда ее приглашали другие мужчины.
У мужчин тоже был свой резон становиться данну, несмотря на явную дороговизну такого статуса. Иметь на содержании гейшу − уже на протяжении нескольких веков означает для мужской элиты значительное повышение собственного престижа. И не только из-за исключительной дороговизны такого «хобби», так как на содержание женщины может уходить до 300 тысяч долларов в год и даже больше. Гораздо важнее другое: статус данны будет указывать на то, что мужчина обладает безупречным вкусом и является тонким знатоком и подлинным ценителем японских идеалов красоты. Содержать гейшу всегда считалось особым шиком, верхом престижа и благополучия. Для состоявшегося японского мужчины помимо жены иметь гейшу всегда было и остается делом чести и по этим причинам не просто приветствовалось, но и почиталось.
Сейчас же гейш осталось не более тысячи, из которых в Киото проживает около сотни. Сегодня вечер с гейшами стоит немалых денег, а само их присутствие обозначает высокий уровень банкета.
Институт японских гейш неоднократно переживал периоды подъемов и спадов. Их «золотой век» пришелся на вторую половину XIX века, а самый серьезный кризис разразился после капитуляции Японии в 1945 г. Страна была разорена и разрушена, количество же состоятельных японцев сократилось почти до нуля. Да и не до развлечений японцам было: города лежали в развалинах, экономика разрушена, население оккупированной страны бедствовало… Повсюду хозяйничали американцы, которые не только не понимали древней культуры страны Восходящего Солнца, но в общем-то не имели и своей собственной. Во времена Второй Мировой войны — гейшами они называли японок, отдававшихся им от безысходности и крайней нужды (это послужило ассоциацией гейша=проститутка), собственно, эти японки также называли себя гейшами, дабы заинтересовать клиентов, но при этом таковыми не являлись.
Соответственно, любую молодую японку на улице они принимали за проститутку, а кимоно или национальную обувь они считали всего лишь национальным колоритом. Поэтому от женщин в кимоно они хотели две вещи: пользуясь их бедственным положением, почти даром затащить их в постель и сняться на фоне местной «экзотики», чтобы потом хвастаться теми фотографиями в Штатах. Откуда же знать вечно жующим и задирающим ноги на стол носителям американской «культуры», что с гейшами не только нельзя спать − но к ним даже запрещено прикасаться?
Юдзё
Юдзё Стоит почитать хотя бы ради информации о весёлых кварталах, где жил некий Ситиродзик Х)
Это юдзё, то есть женщины, торгущие сексуальными услугами. Не столько своим телом, сколько тем, что они способны сделать с телом клиента…
В чем главное визуальное отличие юдзё от гейши? Всё предельно просто: в поясе. Юдзё – это единственный тип японских женщин, у кого пояс завязан СПЕРЕДИ. Это объясняют тем, что, дескать, при ее профессии завязывать-развязывать приходилось часто… но дело в другом. Перевернуть узел оби на спину – одно движение; суть в знаке профессии.
Разумеется, не все юдзё были столь богаты, что могли позволить себе такой наряд. Эти высшей категории. Наиболее привлекательные и профессиональные куртизанки назывались таю или ойран. Их приглашали в особняки знатных особ, часто на несколько дней.
В старые времена тайю: 太夫 (в Киото) и ойран 花魁 (в Токио) были куртизанками высшего класса. Они приходили на церемонии до гейш и у клиента был выбор: попытать счастья с куртизанкой (а она вполне могла и просто отказать) или остаться для того, чтобы повеселиться с гейшами (но без секса). Это привело к тому, что тайю и ойран стали мастерить очень сложные причёски, с десятками шпилек и других украшений, а также надевать три и более кимоно. Воротник кимоно у тайю: всегда немного отогнут справа, показывая волнующую красную изнанку. И тем не менее, несмотря на сексуальный аспект, тайю: и ойран были так же искусны, как и гейши, а в некоторых видах искусства даже превосходили их. Тайю: и ойран белят всё лицо, как майко, а тайю: ещё и чернят зубы по старинной японской традиции. Ойран выглядят несколько сдержаннее, иногда их даже путают с гейшами. Тайю: выдаёт обилие ёситё: (раздвоенных плоских шпилек) и обязательное наличие золотого цвета в одежде (конкретно — в накидке утикакэ). Ещё тайю носят на двух шпильках длинные красные нити, на которые прикреплено по монетке. Обувь тайю и ойран — очень высокие чёрные сандалии с тремя каблуками, из-за которых шаги должны быть очень мелкими.
В те далекие времена таю была наивысшей ступени иерархии в кварталах развлечений. Некоторые из них даже получили от императора 5-й ранг (всего в Японии 4 ранга). Гейко так высоко не взлетали никогда.
У тайю/ойран есть разные ранги, отражающие степень обученности, но также зависящие от дохода.
Ранги (от высокого к низкому):
-Ёбидаси («только по приглашению»)
-Сантя
-Уметя
-Тсукемаваси («всегда здесь»)
-Засикимоти («хозяйка квартиры»)
-Хэйамоти («хозяйка комнаты»)
-Тсубонэ
-Хаси (самый низкий ранг)
Остальные же, менее удачливые девушки жили в специальных “веселых” кварталах. Для своей работы девушки имели специальную лицензию. Первым подобным местом с руки Токугавы Иэясу в 1617 году в Эдо (Токио) стал квартал Ёсивара. Первоначально это название значило “Тростниковое поле”, но в дальнейшем иероглифы были изменены, чтобы значить “Веселое поле”. Впоследствии слово “ёсивара” стало нарицательным – общим названием для всех “веселых кварталов”, хотя подобные районы существовали в Японии задолго до того, как Эдо вообще стал столицей.
В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления “подозрительных личностей” публичные дома квартала Ёсивара были освобождены от налогов. Сам квартал был окружен рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь, примерно в полночь, однако клиенам было разрешено ночевать в стенах квартала. В квартал запрещался вход с оружием и въезд на лошади. Также туда был запрещен вход самураям, но на самом деле они были постоянными его посетителями, скрывая при этом свои лица. ( к жене!) - Я не водяной! Я САМУРАЙ! - ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА!!! Девушкам юдзё разрешалось выходить из квартала только в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский соглядатай.
Ходить девушки имели право только «босиком» – в сандалиях на босу ногу. Гуляние босиком куртизанок даже в лютые холод нисколько не было обязательным предприсанием сегуната, это, во-первых, по мнению содержательниц домов, воспитывало силу духа, во-вторых, в носках не очень-то погуляешь на высоких туфлях – запросто нога соскользнет и перелом обеспечен. Да и тот факт, что юдзе ходили без носков (в отличие от обычных женщин), считался чрезвычайно эротичным и хорошенькая пяточка юдзе японцев чрезвычайно возбуждала. Дело в том, что традиционная одежда японских женщин, кимоно, почти полностью скрывает ноги: взору мужчин доступны лишь ступни. Именно поэтому к ступням такое трепетное отношение. По этой причине даже зимой девушки не отказывали себе в удовольствии продемонстрировать обнаженные ступни с аккуратно подстриженными ногтями, покрытыми красным лаком. Это всегда считалось особым шиком.
Учитывая строгую регламентацию всех сторон жизни в Японии эпохи Токугава, а также, что купцы формально находились на самом низшем уровне “общественной пирамиды” (ниже даже крестьян), соответственно “кидать понты” им (в отличие от других нуворишей) было гораздо сложнее. Поэтому, в основном для этого использовались нерегламентированные области (например, нэцке). Одной из таких областей был веселый квартал. Показателем “крутизны” было снять на ночь сразу все заведение (а на начальном этапе – и весь квартал, что после стало недостижимой мечтой из-за повышения цен).
Выбрать девушку можно было, просто прогуливаясь по улицам Ёсивара. Проститутки сидели по сторонам улиц, на верандах публичных домов за решетчатыми стенками. Фактически, впрочем, необходимость выбора возникала редко. Смена девушки не поощрялась, рекомендовалось, раз выбрав проститутку, “придерживаться” ее. Девушки тоже имели право, в некоторых пределах, отказываться или отвергать неугодных клиентов.
Выбор девушки оформлялся полуофициальным договором, чтобы со временем сменить юдзё на ее коллегу, требовалось получить согласие обоих. Конкуренция между девушками не поощрялась. Юдзё становилась как бы второй или “временной” женой клиента. Договоры заключались и фактическое “обслуживание” происходило не на территории публичных домов, а в специальных чайных домиках.
Большая часть обитательниц кварталов была в детстве продана туда их семьями и обучалась мастерству с раннего возраста. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому формально с девушками заключались контракты сроком на несколько, обычно пять, лет. Фактически, однако, чтобы уйти из квартала, надо было выкупиться, а большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика. Родившиеся в квартале дети также оставались в нем учиться и работать.
Нельзя сказать, чтобы все юдзё были недовольны своей работой. Многие из них вполне осмысленно предпочитали ее браку времен Токугава, делавшему женщину запертой в доме экономкой при муже. Жены, в свою очередь, предпочитали, чтобы мужья заводили официальных любовниц-юдзё, а не шлялись по соседкам.
Клиенты довольно часто влюблялись в юдзё, и те иногда отвечали взаимностью. Богатый вдовец имел право выкупить юдзё и жениться на ней, но это было очень дорого. Поэтому практиковались различные виды любовных клятв, знаков и договоров – татуировки, вышивки на одежде и даже взаимное отрубание мизинцев. Периодически происходили двойные самоубийства (синдзю) – считалось, что люди, соединившиеся в смерти, соединятся и в следующем перерождении.
“Веселые кварталы” были окончательно ликвидированы в 1957 году, а проституция была полностью запрещена.
UPD:
Мистическая элегантность мелочей, стилизированные жесты, странная скользящая походка. Интенсивное демонстрирование вежливой воспитанности, выстроенной в соответствии с тщательно выработанным в древности намерением обретать высшее удовольствие в искусственности. Макияж — это маска, скрывающая действительное; замысловатая прическа. Слои величественных шелковых кимоно — сияющих и сверкающих. Тончайший, бледнейший оттенок розового у тела; далее — красный, затем разновидность желтого и красного, бледная слива и черное, парча, закрепленная зеленым оби и алым шнуром.
Это — картина в преувеличенных цветах, однако столь много в ней декоративного, столь много — от традиционных цветов и тканей, что за ними иногда трудно разглядеть индивидуальность. Образ девушки из Ёсивара, представляемой гостям, являет своего рода картину.
Какими же они были, красавицы Ёсивара?
Всё-таки таю – это не проститутки в привычном смысле. Гетеры, если угодно. Куртизанки. Тоже танцовщицы, не хуже гейш. Таю – это своя особая эстетика, красота высшей рафинированности, куда составляющей частью входят и амурные услуги. Достаточно напомнить, что 90% красавиц на гравюрах – это именно таю.
«Создание» лица и головы куртизанки и гейши представляло собой долгий и сложный процесс, столь же ритуализированный, как синтоистская молитва.
Одеяния дзёро (проституток) в поздний период были яркими и пышными, ясно видно из гравюр Утамаро, Эйсан, Кунисада и других.
В то время в каждом «веселом доме» существовали фиксированные правила относительно материала, способа пошива, цветов и узоров для одежд, носимых определенным разрядом женщин, и этим правилам строго следовали. Таким образом, никакой проститутке не разрешалось одеваться во что–либо, несоответствующее ее рангу, даже если материально она и могла себе это позволить.
Так как ранние свободные одежды со временем превратились в плотные кимоно, среди куртизанок, гейш и высокородных дам возник определенный тип ходьбы. «Она семенит, как если бы ее ноги были связаны в коленях». У куртизанок была особая походка, называвшаяся нукиаси тю–бинэра — «грациозный шаг с покачиванием бедрами в чувственном движении».
Кожа японской девушки может быть белой, как яичная скорлупа, розовой, она может быть чайного цвета, цвета красного дерева, или любого промежуточного оттенка. Поскольку лицо, руки и ладони обычно покрывал толстый слой макияжа, это не имело большого значения, так как куртизанкм появлялись перед гостями в своих картинных одеждах. Они демонстрировали загадочную таинственность и утонченность манер.
Подчинение женщин мужской эмоциональности и физическим нуждам, их поклоны и коленопреклонения, тугие завязи шарфов и поясов были отличительной чертой красавиц Ёсивара. Жутковатый белый макияж, покрашенная в белое шея (иногда даже вычерненные зубы), замотанная маленькая грудь, становящаяся невидимой под многими слоями шелка, — все это было частью японского вожделения.
В ранние времена куртизанки из Ёсивара представали в парчевых костюмах, простроченных золотом и серебром, в красном крепе, называвшемся хидзири–мэн, и с большим оби (шарфом), завязанным спереди. Гейши завязывали оби сзади, так что отличить их можно было с первого взгляда.
Шелк украшался фигурками и предметами; тонкие шеи покрывали сатиновые воротники. Костюмы куртизанки высокого класса могли завоевать воображение даже богатого человека. Время от времени вводились ограничения на пышные убранства девушек. В 1617 г. в одном из таких законов говорилось: «Проституткам запрещается носить одежду, вышитую золотом и серебром, но — лишь из обычной покрашенной ткани».
Разумеется, эти постановления быстро забывались. В моде были набивной сатин, небеленый китайский шелк (эпонж), золото, серебро и фантастические украшения. В записях о моде упоминаются белое набивное шелковое белье, нижняя одежда из красного материала с точками, другое одеяние сверху него из небесно–голубого шелка. В моду входили пурпурные плащи. К XVIII в. куртизанка по имени Сигасаки ввела в моду оби почти метровой ширины, завязанного столь радикальным образом, что часто оставалась видимой лишь голова его обладательницы.
В 1795 г. правительство вновь ввело ограничения на моду для проституток, где говорилось о типе одежд размерах плюмажей и других чрезмерностях. Женщины всегда игнорировали такие законы. К тому времени роскошество одежд обитательниц «веселых кварталов» стало просто умопомрачительным. С эры Анъэй и до эры Бунсэй (1772–1829) для моды не было ничего невозможного, а художники–граверы создавали свои лучшие произведения в сериях «Красавицы Ёсивара». Бархат, все виды простого и набивного сатина, креп, золотая и серебряная парча, «дамаск», — все разрезалось и сшивалось в фантастических формах. Цветоряд был раздвинут, и модницы более не следовали заданному направлению, но пытались превзойти друг друга в роскоши и великолепии.
Книга того периода «По ту сторону парчи» дает некоторое представление об амплитуде всего показного: рост проститутки увенчивался ошеломляющей прической, какие носили придворные дамы и женщины высшего класса, которым еще надо было посоперничать с привлекательностью яркого великолепия опытности популярной куртизанки. Самые первые картины с изображением красавиц XVII в. показывают, что в моде было носить длинные волосы, свисавшие вниз по спине. Позже их просто собирали на макушке в черные извивающиеся пучки. Черепашьи гребни, настоящие или искусственные, поддерживали прическу, а красные гребни делались из клюва зимородка. Банная проститутка по имени Кацуяма была, как считают, первой, кто ввел в моду специальную прическу, при которой волосы завязывались вверху кольцом, стягивавшимся белым шнуром, — этот стиль получил название кацуяма–магэ.
Один стиль сменял другой: кэйсэй–симада (???) (- Простите... О_О - Не прощу!!!), кинсёдзё–бин, нака–бин, татэ–бёго, суми–симадо, тясэн–магэ… Существовали сотни других. Основными отличиями были волосы в виде крыльев, наклонно понижающиеся, увеличенные, подвязанные лентами, уложенные с гребнями, бамбуковыми шпильками, а одно произведение искусства, глянцевито отблескивавшее лаком, являлось слоновьим пометом, за бешеные деньги привезенным из Индии. В ранний период использовались лишь растительное масло, и даже мех красного медведя служил основой, по которой рассыпались настоящие волосы (на Западе это называлось «ондатра»). Подо всем этим на лице рисовались полукруглые брови, называвшиеся Трехдневной Луной.
Часто куртизанки и их возлюбленные зашивали свои любовные письма в оби или в одежду, как память о счастливых моментах. Многие их этих текстов были о хана–ики–сэвасйки (оргазме), буквально — о «ловле воздуха через нос».
Информация взята здесь:
Гейши
miuki.info/2010/02/gejshi-istoriya-obshhie-sved...
Юдзё
miuki.info/2010/02/yudzyo/
URL записиГейши
Гейши. История, общие сведения Раньше гейшами были мужики! Х)
Гейша (яп. 芸者 гэйся — «человек искусства») — девушка, развлекающая своих клиентов танцем, пением, ведением чайной церемонии, беседой и другой программой, необходимой для культурного и интересного времяпровождения. Но в отличии от юдзё, секс в услуги гейш не входит.
читать дальшеОбратите внимание на длинное хикидзури – кимоно для танцев. Такие кимоно изготавливаются и в настоящее время, поскольку танцуют гейши, как вы понимаете, и до сих пор.
На последнем изображении – майко, ученица гейши, ее отличают свободно свисающие концы оби, в то время как у гейши концы пояса заправлены в узел. Майко носят разноцветные кимоно с длинным рукавом «фурисодэ» 振り袖. Воротнички нижнего кимоно «эри» 襟 у майко-дебютантки чисто красные, со временем их меняют на всё более и более расшитые белыми и золотыми нитями. Церемония «эри-каэ» 襟替 — «смена воротничка» проводится, когда майко становится гейшей. Майко носят копурри «окобо» на большой танкетке.
На языке оригинала это слово звучит как «гэйся», где «гэй» обозначает искусство, а «ся» — человек. Совместив это, соответственно получаем «человека искусства».
Первоначально гейшами были мужчины. Существует несколько версий этих событий. Версия первая: гейшами являлся первоначальный состав театра Кабуки. Версия вторая: гейшами называли артистов квартала Ёсивары в Эдо, развлекавших посетителей.
Большую часть времени в Ёсивара мужчины проводили не за занятиями сексом, а за чашками саке, танцами, песнями и весельем. Собственно, именно этого им не хватало дома, где отношения между супругами были строго кодифицированы, а излишняя веселость могла сказаться на родительском авторитете. Поэтому, кроме собственно проституток, с самого появления квартала Ёсивара в нем и работали мужчины-заводилы, совмещавшие функции массовика-затейника, тамады и аккомпаниатора песен. Их называли гэйся (“искусники”), а также хокэн (“шуты”).
Самураи и вовсе почитали развлекательное общение с женщинами в чём-то нечистым и недостойным доблестных и учёных мужей, поэтому предпочитали представителей своего же пола, столь же образованных и могущих поддержать интеллектуальную беседу за чашечкой сакэ. А для этого у них был Горобей! Простите, тупой вяк из-за угла...
В 1751 году в киотосском квартале Симабара появилась первая женщина-заводила. В 1761 году в Ёсивара появилась первая профессиональная женщина-гэйся. Ею была Касэн из дома Огия, сначала работавшая юдзё, но выплатившая все долги и начавшая самостоятельный бизнес. Вскоре женщины-гэйся стали так популярны, что полностью вытеснили с этой работы мужчин. Уже к началу XIX века термин “гэйся” (или гейша, как принято писать в России), стал обозначением исключительно женской профессии.
Основными центрами, где процветала культура гейш были Эдо, Киото и Осака — началось это в XVII веке, а в XIX веке наступила эра расцвета гейш, когда они в буквальном смысле правили балом. В то же время были заложены нормы поведения гейш, традиции и изучаемые ими искусства, сохранившиеся неизменными до нашего времени.
В отличие от юдзё, гейши работали не только и не столько в “веселых кварталах”. Они приходили по вызовам всюду, где мужчины собирались на дружеские вечеринки (гейши называли их “дзасики” – буквально это переводится как “комната”, клиенты – “энкай”, “банкет”). Основным достоинством гейш было умение весело и остроумно поддерживать беседу. Они шутили, читали стихи, пели песни, танцевали, аккомпанировали мужскому пению, организовывали немудреные, но веселые групповые игры.
Официально секс в программу развлечений гейш не входил, так как они не имели на него правительственной лицензии. С самого зарождения ханамати любые переговоры между клиентом и гейшей шли исключительно через окия, где следили за этим моментом. Более того, фактически, гейши смогли удержаться на плаву и выдержать конкуренцию с тайю/ойран (которые были, кстати говоря, не менее искусны в пении, танцах, чайной церемонии и музыке) только потому, что никогда никоим образом не претендовали на их нишу (оказание сексуальных услуг). В реальности, однако, запрета на интимные отношения между гейшей и мужчиной не было и все зависело от сговорчивости девушек, но это уже являлось частью личной жизни, а не профессии. Как и юдзё, гейши имели право завести полуофициальных поклонников-любовников – данну и находились у них на содержании, но в отличии от юдзё, настоящие гейши хранили верность данну, не марали репутацию своей доступностью для других мужчин. В противном случае − им придется подыскивать себе нового содержателя, что вовсе не просто и без такого конфуза, который любой данна воспримет как личное оскорбление.
Примерно с 1840-х годов начались активные гонения на проституцию, изобретались различные схемы “перевоспитания” юдзё, и на их фоне гейши выглядели более благопристойно. К тому же, они были совершенно необходимы для достойной организации банкетов.
Жизнь гейш не была так легка и беззаботна, как это представлялось на первый взгляд. За один вечер гейши успевали побывать на десятке всевозможных вечеринок, зарабатывая деньги для своих общин. И это был нелегкий труд: ведь выглядеть они должны свежо и неотразимо, хотя к концу своего рабочего дня едва не валились с ног.
Сами гейши, с одной стороны, требовали больших затрат на одежду, украшения, духи, косметику, еду, напитки и тому подобные «производственные расходы». Казалось бы, такие заурядные вещи, как шпильки для волос, являлись весьма интимными предметами, и потому никогда не только не одалживались, но даже не давались в руки кому-либо другому. Шпильки для гейш были такими же интимными предметами туалета, как, например, нижнее белье для женщин Запада.
Ни одна молодая гейша не могла себе позволить иметь шелковое кимоно в личной собственности из-за невероятной его дороговизны. Поэтому в роли собственника всегда выступала окия, и потому весь гардероб кимоно и множество сопутствующих, но совершенно необходимых аксессуаров тоже находился в ее владении.
С другой − именно гейши и были основными добытчиками денежных средств. На деньги, зарабатываемые гейшами, существовала вся община и все домочадцы, включая отошедших от дел, состарившихся гейш, родственниц или подруг самой хозяйки, которые продолжали заниматься посильной для них работой, наблюдая за порядком в общине, распределяя текущую работу, помогая в обучении подрастающей смены.
Часть своих доходов гейши отдавали в счёт заведения, зачастую часть была довольно значительной, поэтому и вырваться из-под такой «опёки» было довольно затруднительно. Таким образом они получали в своё пользование весь доход этих гейш, а сами гейши получали доступ к обширной коллекции кимоно, без которого деятельность гейш была просто невозможной, а также со временем гейша могла получить окия в наследство — были случаи, когда бездетные хозяйки окия удочеряли какую-либо из своих гейш для того, чтобы передать им окия. Т.е. обе стороны были вполне довольны создавшимся союзом.
Чаще всего гейшами становились девочки из бедных семей, проданные в дома гейш (окия — ед. число), дочери владелиц таких домов или дочери самих гейш.
Даже в первой половине XX века девочек в такие общины продавали их семьи, не способные не только дать им хоть какую-то специальность, но даже не имеющие возможности их прокормить. Это достаточно традиционный путь для симпатичных и смышленых детей из очень бедных или неблагополучных семей.
Однако далеко не все такие горемыки попадали именно в окия, а не в публичный дом. Такое считалось за большую удачу: отбирали только миловидных, сообразительных и способных к обучению. К тому же их учили, кормили, обеспечивали одеждой. Дабы служба не казалась им медом, на них возлагали и всю работу по дому, начиная с самой черной и неблагодарной.
Руководили гейшами “матушки” (ока-сан) – владелицы окий, а сами они называли друг друга сестрами . Естественно, речь не шла об их равенстве, так как в японском нет просто “сестер”, есть только “младшие сестры” и “старшие сестры”. Старше считались не те гейши, кто старше по возрасту, а те, кто дольше занимается этой работой. Районы, в которых жили общины гейш, назывались ханамати – “цветочные улицы”, а самих гейш часто называли женщинами-цветами.
Как и у юдзё, у гейш была сложная система именования. У них не было фамилий, а имена переходили по наследству от предыдущих гейш этого ханамати. Обычно все эти имена начинались на корень, придуманный для этого при основании ханамати.
Гейши-ученицы назывались майко. Учились они, как и юдзё, методом “минарай” – “наблюдение и участие”.
Статус майко – гейши-девственницы – столь же ясно маркируется поясом, как и статус юдзё. Концы пояса майко всегда свисают свободно.
В первую очередь майко учились правильно краситься, одеваться, ходить, танцевать, играть и петь. Всем этим майко и занимались, пока их старшие сестры общались с мужчинами. Именно умение свободно и раскованно, но при этом почтительно говорить считалось самым трудным в обучении гейши.
Другой важной функцией гейши во время застолья было подливать гостям саке. В Японии во время пиршества не принято наливать себе спиртное самому. С другой стороны, очень важно, кто, как и сколько кому наливает. Помимо умения наливать саке, существенным для гейши было также умение его пить или изображать, что пьешь. Зато во время банкетов гейши никогда не едят.
Будущие гейши обучались искусству пения и игры на музыкальных инструментах, искусству аранжировки цветов, умению выбирать и носить кимоно, традиционным танцам, каллиграфии и живописи, поэзии, также гейши должны были уметь вести чайную церемонию – тяною. Таким образом, они получали практически всестороннее и неплохое для того времени образование, что позволяло им на равных участвовать в беседах с мужчинами, а иногда и занимать более превосходящую позицию по отношению к своим гостям.
Не обходилось и без крайностей. Например, чтобы научить спать на спине, не меняя позы, ученицы подвергались весьма изощренным испытаниям: под подставку, на которой можно было спать, только опираясь на нее затылком или шеей, воспитательницы ставили поднос с рисовой мукой, а утром смотрели, в каком состоянии была эта своеобразная «контрольная полоса». Если во сне девочка всё же касалась головой подноса, то она подвергалась суровому наказанию. Эти навыки вырабатывались вовсе не из-за жестокости наставниц, а из чисто прагматичных соображений: прическа гейш стоила немалых денег, и потому было важно научиться сохранять ее во сне, обычно − в течение многих ночей.
Следует также пояснить, что в корпорации гейш со временем сложилась специализация в обучении. Ведь сложных предметов было много, и потому некоторые окия, ставшие по сути школами профессиональной подготовки, специализировались исключительно на обучении девочек из окрестных общин. Например, в одних школах обучали игре на музыкальных инструментах, в других − учили национальным танцам, чайной церемонии и т. п. Такая специализация была экономически целесообразна, так как окия не могли себе позволить держать полный штат опытных учителей.
Общины имели устоявшиеся традиции и опытных наставниц, но это не гарантировало всем девочкам, что, пройдя долгий и изнурительный путь обучения, они в конечном итоге станут гейшами. Вовсе нет: нерадивые и неспособные к обучению могли навсегда остаться в служанках. Ибо по расчетам хозяйки окия выходило, что, взяв на содержание деревенских неумех, неспособных стать гейшами, они ввели общину в большие расходы и потому те всю жизнь должны безропотно отрабатывать свой непомерный долг.
Впрочем, самостоятельно выйти «в свет» ни одна майко не могла. Какой бы красивой и талантливой она ни была, она не имела права появляться в мужском обществе без своей опытной наставницы. Такую нахалку просто не пустили бы на порог. Это было не только одной из старинных традиций, но и необходимостью. Старшая сестра будет водить свою сестренку по чайным домикам, ресторанам, театрам и другим местам, где предпочитают отдыхать состоятельные мужчины. Она будет знакомить младшую сестру с нужными ей людьми: прежде всего − с хозяйками чайных домов, с шеф-поварами популярных ресторанов, с искусными мастерами, делающими парики для разнообразных представлений, и так далее.
И майко, и гейши, и хозяйки общин − все были чрезвычайно суеверны и потому шагу не могли ступить, чтобы не свериться с восточным гороскопом. Их всегда интересовало, что сулит грядущий день: чему он будет или не будет благоприятствовать, в какую сторону от окия можно удаляться, а в какую − нет. Из-за суеверия высекали кресалом искру и за спиной молодой стажерки − на удачу, когда ее ждало очень трудное испытание − дебют в обществе мужчин, и за спиной любой опытной гейши.
Излишне добавлять, что в тот, очень важный в жизни дебютантки вечер, ее будет опекать старшая сестра. Опытная гейша представит ее мужчинам именно как майко − то есть с того вечера она начинала свою официальную карьеру. Это же будут подчеркивать и обязательная для майко прическа, и особенности ее кимоно: пояс повязан гораздо выше, чем у состоявшихся гейш, а само кимоно будет наиболее ярким из всей коллекции окия. Старшая сестра будет ее представлять всем своим клиентам, а майко, как примерная пай-девочка, скромно потупив взгляд, будет обязательно добавлять: «Меня зовут так-то… Я начинающая гейша и прошу проявить ко мне благосклонность».
От того, как пройдет дебют, в значительной мере зависело то, как сложится карьера молодой гейши. Просто старательно прислуживать и угождать мужчинам, наливать им чай или подносить сакэ − майко не имела права. Она должна так изящно и умело продемонстрировать свою искусство, чтобы ее приметили, оценили ее старания и обязательно пригласили бы вновь. Несмотря на очевидные трудности, дебютантка не имела права плакать, дрожать нервной дрожью и потеть от волнения. Всё это было строго запрещено: кукольная красота может потечь.
Велика в том испытании была и роль ее старшей сестры: от того, насколько умело она представит майко, насколько правильно выберет для этого место и время, насколько удачен окажется ее выбор в отношение тех или иных своих давних клиентов, зависел успех дебюта, и как правило − сама карьера молодой гейши. Опытная гейша могла умело затушевать допущенные стажеркой неловкости, вовремя подсказать, как ей себя вести, что надо или не надо делать в сложившихся обстоятельствах, вовремя предупредить или дать знак, могла перевести в шутку явные ошибки и т. п. − словом, всеми силами содействовать тому, чтобы дебют был удачным. Поэтому и заработок неопытной майко делился между тем заведением, где проводилась вечеринка, ассоциацией гейш, старшей сестрой и окия.
С этого момента они начинали работать вдвоем, причем у каждой из них был в том свой резон. Это тоже было давней традицией. Также как такой традицией было и то, что именно старшая сестра будет проводить своеобразный аукцион среди самых состоятельных и сластолюбивых своих клиентов с целью как можно дороже продать девственность начинающей гейши…
Следует пояснить, что пока майко не потеряет свою девственность и не станет женщиной, она не считалась гейшей. Но это был единственный момент в жизни гейши, когда она оказывала клиенту сексуальные услуги в обязательном порядке. В дальнейшем же, спать или не спать с мужчиной, зависело только от нее самой.
Итак, переход из майко в гейши обычно сопровождался потерей девственности. Эта процедура проходила практически как обряд, называлась мидзу-агэ, а совершал ее один из пожилых и уважаемых клиентов ханамити. Отношение к девственности в культуре гейш было трепетным: майко понятия не имели об этой стороне отношений с мужчинами, поэтому право первой ночи стоило очень дорого и клиент для этой цели отбирался с особой тщательностью. По окончании процедуры майко переставала быть ученицей и становилась полноправной гейшей, имея с этого момента право на специальную причёску.
Майко пять раз меняет свою прическу, символизирующую каждый шаг, ведущий к становлению гейшей. На церемонии мизуагэ пучок волос на макушке символически стригут, чтобы более взрослой прической обозначить переход от девочки к молодой женщине. С этого времени она носит прическу с красным шёлковым бантом у основания пучка. После обряда мизуагэ следующий важный поворот в жизни майко — это церемония эрикае, или «превращение воротника». Это происходит, когда майко меняет красный вышитый воротник «ребенка» на белый воротник взрослой гейши. Как правило, все случается приблизительно в двадцатилетнем возрасте.
По достижении совершеннолетия – в 18 лет – гейша начинала работать по индивидуальному графику, оплата же труда была повременной с фиксированной ставкой за один час времени с клиентом. С самого начала своей карьеры гейши создавали себе репутацию, которую старались поддерживать всеми силами. Очень часто индивидуальный график предусматривал то, что гейша находила себе покровителя — «данна», с которым и проводила большую часть своего рабочего времени. Однако здесь тоже были свои традиции. При этом, как правило, женские симпатии и антипатия в расчет не брались: гейшами становятся не для того, чтобы наслаждаться жизнью, а потому что у них нет другого выбора.
Взамен эксклюзивного права на интимную близость, покровитель оплачивал её расходы (что было весьма нелёгким бременем — цены на одни только кимоно были заоблачными), а также способствовал её «карьерному росту», т.е. росту популярности. Данна мог даже иметь от нее детей, о которых он тоже будет заботиться.
Следует пояснить, что в Японии издавна не считается грехом забеременеть вне брака, и потому гейши могли заводить собственных детей. При этом дочерей ждала карьера гейши − это тоже являлось традицией, а сыновья были вправе выбирать себе профессию самостоятельно.
Единственное, чего данна не мог сделать для своей прелестницы − так это жениться на ней. На это было по крайней мере две причины. Как и юдзё, гейши не имели права выходить замуж, не “выйдя из бизнеса”. Такое право имели только “матушки”.
Во-вторых, среди мужской элиты страны просто не бывает неженатых мужчин. Не иметь семьи означает для них признание собственной незрелости или неполноценности, что, естественно, вызывает настороженное отношение в высшем обществе. Поэтому браки в Японии прочны и устойчивы, количество же разводов невелико.
Любопытно, но сами общины были заинтересованы в том, чтобы у гейш были такие покровители. Во-первых, потому, что данна вовсе не освобождался от обычных платежей и даже не пользовался скидками, когда приглашал свою чаровницу на вечеринки и рауты, а во-вторых, такой статус многократно повышал часовой тариф самой гейши, когда ее приглашали другие мужчины.
У мужчин тоже был свой резон становиться данну, несмотря на явную дороговизну такого статуса. Иметь на содержании гейшу − уже на протяжении нескольких веков означает для мужской элиты значительное повышение собственного престижа. И не только из-за исключительной дороговизны такого «хобби», так как на содержание женщины может уходить до 300 тысяч долларов в год и даже больше. Гораздо важнее другое: статус данны будет указывать на то, что мужчина обладает безупречным вкусом и является тонким знатоком и подлинным ценителем японских идеалов красоты. Содержать гейшу всегда считалось особым шиком, верхом престижа и благополучия. Для состоявшегося японского мужчины помимо жены иметь гейшу всегда было и остается делом чести и по этим причинам не просто приветствовалось, но и почиталось.
Сейчас же гейш осталось не более тысячи, из которых в Киото проживает около сотни. Сегодня вечер с гейшами стоит немалых денег, а само их присутствие обозначает высокий уровень банкета.
Институт японских гейш неоднократно переживал периоды подъемов и спадов. Их «золотой век» пришелся на вторую половину XIX века, а самый серьезный кризис разразился после капитуляции Японии в 1945 г. Страна была разорена и разрушена, количество же состоятельных японцев сократилось почти до нуля. Да и не до развлечений японцам было: города лежали в развалинах, экономика разрушена, население оккупированной страны бедствовало… Повсюду хозяйничали американцы, которые не только не понимали древней культуры страны Восходящего Солнца, но в общем-то не имели и своей собственной. Во времена Второй Мировой войны — гейшами они называли японок, отдававшихся им от безысходности и крайней нужды (это послужило ассоциацией гейша=проститутка), собственно, эти японки также называли себя гейшами, дабы заинтересовать клиентов, но при этом таковыми не являлись.
Соответственно, любую молодую японку на улице они принимали за проститутку, а кимоно или национальную обувь они считали всего лишь национальным колоритом. Поэтому от женщин в кимоно они хотели две вещи: пользуясь их бедственным положением, почти даром затащить их в постель и сняться на фоне местной «экзотики», чтобы потом хвастаться теми фотографиями в Штатах. Откуда же знать вечно жующим и задирающим ноги на стол носителям американской «культуры», что с гейшами не только нельзя спать − но к ним даже запрещено прикасаться?
Юдзё
Юдзё Стоит почитать хотя бы ради информации о весёлых кварталах, где жил некий Ситиродзик Х)
Это юдзё, то есть женщины, торгущие сексуальными услугами. Не столько своим телом, сколько тем, что они способны сделать с телом клиента…
В чем главное визуальное отличие юдзё от гейши? Всё предельно просто: в поясе. Юдзё – это единственный тип японских женщин, у кого пояс завязан СПЕРЕДИ. Это объясняют тем, что, дескать, при ее профессии завязывать-развязывать приходилось часто… но дело в другом. Перевернуть узел оби на спину – одно движение; суть в знаке профессии.
Разумеется, не все юдзё были столь богаты, что могли позволить себе такой наряд. Эти высшей категории. Наиболее привлекательные и профессиональные куртизанки назывались таю или ойран. Их приглашали в особняки знатных особ, часто на несколько дней.
В старые времена тайю: 太夫 (в Киото) и ойран 花魁 (в Токио) были куртизанками высшего класса. Они приходили на церемонии до гейш и у клиента был выбор: попытать счастья с куртизанкой (а она вполне могла и просто отказать) или остаться для того, чтобы повеселиться с гейшами (но без секса). Это привело к тому, что тайю и ойран стали мастерить очень сложные причёски, с десятками шпилек и других украшений, а также надевать три и более кимоно. Воротник кимоно у тайю: всегда немного отогнут справа, показывая волнующую красную изнанку. И тем не менее, несмотря на сексуальный аспект, тайю: и ойран были так же искусны, как и гейши, а в некоторых видах искусства даже превосходили их. Тайю: и ойран белят всё лицо, как майко, а тайю: ещё и чернят зубы по старинной японской традиции. Ойран выглядят несколько сдержаннее, иногда их даже путают с гейшами. Тайю: выдаёт обилие ёситё: (раздвоенных плоских шпилек) и обязательное наличие золотого цвета в одежде (конкретно — в накидке утикакэ). Ещё тайю носят на двух шпильках длинные красные нити, на которые прикреплено по монетке. Обувь тайю и ойран — очень высокие чёрные сандалии с тремя каблуками, из-за которых шаги должны быть очень мелкими.
В те далекие времена таю была наивысшей ступени иерархии в кварталах развлечений. Некоторые из них даже получили от императора 5-й ранг (всего в Японии 4 ранга). Гейко так высоко не взлетали никогда.
У тайю/ойран есть разные ранги, отражающие степень обученности, но также зависящие от дохода.
Ранги (от высокого к низкому):
-Ёбидаси («только по приглашению»)
-Сантя
-Уметя
-Тсукемаваси («всегда здесь»)
-Засикимоти («хозяйка квартиры»)
-Хэйамоти («хозяйка комнаты»)
-Тсубонэ
-Хаси (самый низкий ранг)
Остальные же, менее удачливые девушки жили в специальных “веселых” кварталах. Для своей работы девушки имели специальную лицензию. Первым подобным местом с руки Токугавы Иэясу в 1617 году в Эдо (Токио) стал квартал Ёсивара. Первоначально это название значило “Тростниковое поле”, но в дальнейшем иероглифы были изменены, чтобы значить “Веселое поле”. Впоследствии слово “ёсивара” стало нарицательным – общим названием для всех “веселых кварталов”, хотя подобные районы существовали в Японии задолго до того, как Эдо вообще стал столицей.
В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления “подозрительных личностей” публичные дома квартала Ёсивара были освобождены от налогов. Сам квартал был окружен рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь, примерно в полночь, однако клиенам было разрешено ночевать в стенах квартала. В квартал запрещался вход с оружием и въезд на лошади. Также туда был запрещен вход самураям, но на самом деле они были постоянными его посетителями, скрывая при этом свои лица. ( к жене!) - Я не водяной! Я САМУРАЙ! - ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА!!! Девушкам юдзё разрешалось выходить из квартала только в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский соглядатай.
Ходить девушки имели право только «босиком» – в сандалиях на босу ногу. Гуляние босиком куртизанок даже в лютые холод нисколько не было обязательным предприсанием сегуната, это, во-первых, по мнению содержательниц домов, воспитывало силу духа, во-вторых, в носках не очень-то погуляешь на высоких туфлях – запросто нога соскользнет и перелом обеспечен. Да и тот факт, что юдзе ходили без носков (в отличие от обычных женщин), считался чрезвычайно эротичным и хорошенькая пяточка юдзе японцев чрезвычайно возбуждала. Дело в том, что традиционная одежда японских женщин, кимоно, почти полностью скрывает ноги: взору мужчин доступны лишь ступни. Именно поэтому к ступням такое трепетное отношение. По этой причине даже зимой девушки не отказывали себе в удовольствии продемонстрировать обнаженные ступни с аккуратно подстриженными ногтями, покрытыми красным лаком. Это всегда считалось особым шиком.
Учитывая строгую регламентацию всех сторон жизни в Японии эпохи Токугава, а также, что купцы формально находились на самом низшем уровне “общественной пирамиды” (ниже даже крестьян), соответственно “кидать понты” им (в отличие от других нуворишей) было гораздо сложнее. Поэтому, в основном для этого использовались нерегламентированные области (например, нэцке). Одной из таких областей был веселый квартал. Показателем “крутизны” было снять на ночь сразу все заведение (а на начальном этапе – и весь квартал, что после стало недостижимой мечтой из-за повышения цен).
Выбрать девушку можно было, просто прогуливаясь по улицам Ёсивара. Проститутки сидели по сторонам улиц, на верандах публичных домов за решетчатыми стенками. Фактически, впрочем, необходимость выбора возникала редко. Смена девушки не поощрялась, рекомендовалось, раз выбрав проститутку, “придерживаться” ее. Девушки тоже имели право, в некоторых пределах, отказываться или отвергать неугодных клиентов.
Выбор девушки оформлялся полуофициальным договором, чтобы со временем сменить юдзё на ее коллегу, требовалось получить согласие обоих. Конкуренция между девушками не поощрялась. Юдзё становилась как бы второй или “временной” женой клиента. Договоры заключались и фактическое “обслуживание” происходило не на территории публичных домов, а в специальных чайных домиках.
Большая часть обитательниц кварталов была в детстве продана туда их семьями и обучалась мастерству с раннего возраста. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому формально с девушками заключались контракты сроком на несколько, обычно пять, лет. Фактически, однако, чтобы уйти из квартала, надо было выкупиться, а большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика. Родившиеся в квартале дети также оставались в нем учиться и работать.
Нельзя сказать, чтобы все юдзё были недовольны своей работой. Многие из них вполне осмысленно предпочитали ее браку времен Токугава, делавшему женщину запертой в доме экономкой при муже. Жены, в свою очередь, предпочитали, чтобы мужья заводили официальных любовниц-юдзё, а не шлялись по соседкам.
Клиенты довольно часто влюблялись в юдзё, и те иногда отвечали взаимностью. Богатый вдовец имел право выкупить юдзё и жениться на ней, но это было очень дорого. Поэтому практиковались различные виды любовных клятв, знаков и договоров – татуировки, вышивки на одежде и даже взаимное отрубание мизинцев. Периодически происходили двойные самоубийства (синдзю) – считалось, что люди, соединившиеся в смерти, соединятся и в следующем перерождении.
“Веселые кварталы” были окончательно ликвидированы в 1957 году, а проституция была полностью запрещена.
UPD:
Мистическая элегантность мелочей, стилизированные жесты, странная скользящая походка. Интенсивное демонстрирование вежливой воспитанности, выстроенной в соответствии с тщательно выработанным в древности намерением обретать высшее удовольствие в искусственности. Макияж — это маска, скрывающая действительное; замысловатая прическа. Слои величественных шелковых кимоно — сияющих и сверкающих. Тончайший, бледнейший оттенок розового у тела; далее — красный, затем разновидность желтого и красного, бледная слива и черное, парча, закрепленная зеленым оби и алым шнуром.
Это — картина в преувеличенных цветах, однако столь много в ней декоративного, столь много — от традиционных цветов и тканей, что за ними иногда трудно разглядеть индивидуальность. Образ девушки из Ёсивара, представляемой гостям, являет своего рода картину.
Какими же они были, красавицы Ёсивара?
Всё-таки таю – это не проститутки в привычном смысле. Гетеры, если угодно. Куртизанки. Тоже танцовщицы, не хуже гейш. Таю – это своя особая эстетика, красота высшей рафинированности, куда составляющей частью входят и амурные услуги. Достаточно напомнить, что 90% красавиц на гравюрах – это именно таю.
«Создание» лица и головы куртизанки и гейши представляло собой долгий и сложный процесс, столь же ритуализированный, как синтоистская молитва.
Одеяния дзёро (проституток) в поздний период были яркими и пышными, ясно видно из гравюр Утамаро, Эйсан, Кунисада и других.
В то время в каждом «веселом доме» существовали фиксированные правила относительно материала, способа пошива, цветов и узоров для одежд, носимых определенным разрядом женщин, и этим правилам строго следовали. Таким образом, никакой проститутке не разрешалось одеваться во что–либо, несоответствующее ее рангу, даже если материально она и могла себе это позволить.
Так как ранние свободные одежды со временем превратились в плотные кимоно, среди куртизанок, гейш и высокородных дам возник определенный тип ходьбы. «Она семенит, как если бы ее ноги были связаны в коленях». У куртизанок была особая походка, называвшаяся нукиаси тю–бинэра — «грациозный шаг с покачиванием бедрами в чувственном движении».
Кожа японской девушки может быть белой, как яичная скорлупа, розовой, она может быть чайного цвета, цвета красного дерева, или любого промежуточного оттенка. Поскольку лицо, руки и ладони обычно покрывал толстый слой макияжа, это не имело большого значения, так как куртизанкм появлялись перед гостями в своих картинных одеждах. Они демонстрировали загадочную таинственность и утонченность манер.
Подчинение женщин мужской эмоциональности и физическим нуждам, их поклоны и коленопреклонения, тугие завязи шарфов и поясов были отличительной чертой красавиц Ёсивара. Жутковатый белый макияж, покрашенная в белое шея (иногда даже вычерненные зубы), замотанная маленькая грудь, становящаяся невидимой под многими слоями шелка, — все это было частью японского вожделения.
В ранние времена куртизанки из Ёсивара представали в парчевых костюмах, простроченных золотом и серебром, в красном крепе, называвшемся хидзири–мэн, и с большим оби (шарфом), завязанным спереди. Гейши завязывали оби сзади, так что отличить их можно было с первого взгляда.
Шелк украшался фигурками и предметами; тонкие шеи покрывали сатиновые воротники. Костюмы куртизанки высокого класса могли завоевать воображение даже богатого человека. Время от времени вводились ограничения на пышные убранства девушек. В 1617 г. в одном из таких законов говорилось: «Проституткам запрещается носить одежду, вышитую золотом и серебром, но — лишь из обычной покрашенной ткани».
Разумеется, эти постановления быстро забывались. В моде были набивной сатин, небеленый китайский шелк (эпонж), золото, серебро и фантастические украшения. В записях о моде упоминаются белое набивное шелковое белье, нижняя одежда из красного материала с точками, другое одеяние сверху него из небесно–голубого шелка. В моду входили пурпурные плащи. К XVIII в. куртизанка по имени Сигасаки ввела в моду оби почти метровой ширины, завязанного столь радикальным образом, что часто оставалась видимой лишь голова его обладательницы.
В 1795 г. правительство вновь ввело ограничения на моду для проституток, где говорилось о типе одежд размерах плюмажей и других чрезмерностях. Женщины всегда игнорировали такие законы. К тому времени роскошество одежд обитательниц «веселых кварталов» стало просто умопомрачительным. С эры Анъэй и до эры Бунсэй (1772–1829) для моды не было ничего невозможного, а художники–граверы создавали свои лучшие произведения в сериях «Красавицы Ёсивара». Бархат, все виды простого и набивного сатина, креп, золотая и серебряная парча, «дамаск», — все разрезалось и сшивалось в фантастических формах. Цветоряд был раздвинут, и модницы более не следовали заданному направлению, но пытались превзойти друг друга в роскоши и великолепии.
Книга того периода «По ту сторону парчи» дает некоторое представление об амплитуде всего показного: рост проститутки увенчивался ошеломляющей прической, какие носили придворные дамы и женщины высшего класса, которым еще надо было посоперничать с привлекательностью яркого великолепия опытности популярной куртизанки. Самые первые картины с изображением красавиц XVII в. показывают, что в моде было носить длинные волосы, свисавшие вниз по спине. Позже их просто собирали на макушке в черные извивающиеся пучки. Черепашьи гребни, настоящие или искусственные, поддерживали прическу, а красные гребни делались из клюва зимородка. Банная проститутка по имени Кацуяма была, как считают, первой, кто ввел в моду специальную прическу, при которой волосы завязывались вверху кольцом, стягивавшимся белым шнуром, — этот стиль получил название кацуяма–магэ.
Один стиль сменял другой: кэйсэй–симада (???) (- Простите... О_О - Не прощу!!!), кинсёдзё–бин, нака–бин, татэ–бёго, суми–симадо, тясэн–магэ… Существовали сотни других. Основными отличиями были волосы в виде крыльев, наклонно понижающиеся, увеличенные, подвязанные лентами, уложенные с гребнями, бамбуковыми шпильками, а одно произведение искусства, глянцевито отблескивавшее лаком, являлось слоновьим пометом, за бешеные деньги привезенным из Индии. В ранний период использовались лишь растительное масло, и даже мех красного медведя служил основой, по которой рассыпались настоящие волосы (на Западе это называлось «ондатра»). Подо всем этим на лице рисовались полукруглые брови, называвшиеся Трехдневной Луной.
Часто куртизанки и их возлюбленные зашивали свои любовные письма в оби или в одежду, как память о счастливых моментах. Многие их этих текстов были о хана–ики–сэвасйки (оргазме), буквально — о «ловле воздуха через нос».
Информация взята здесь:
Гейши
miuki.info/2010/02/gejshi-istoriya-obshhie-sved...
Юдзё
miuki.info/2010/02/yudzyo/
@темы: text, img, интернациональное